Неточные совпадения
На ней были разбросаны по-английски две-три клумбы с кустами сиреней и желтых акаций; пять-шесть
берез небольшими купами кое-где возносили свои мелколистные жиденькие вершины.
Тусклое солнце висело над кладбищем, освещая, сквозь знойную муть, кресты над могилами и выше всех крестов, на холме, под сенью великолепно пышной
березы, —
три ствола от одного корня, — фигуру мраморного ангела, очень похожего на больничную сиделку, старую деву.
Клим облегченно вздохнул. За ворот ему вползла какая-то букашка и гуляла по спине, вызывая нестерпимый зуд. Несколько раз он пробовал осторожно
потереть спину о ствол
березы, но дерево скрипело и покачивалось, шумя листьями. Он вспотел от волнения, представляя, что вот сейчас Макаров встанет, оглянется и увидит его подслушивающим.
Долина ее шириной около
трех верст и имеет левый край возвышенный и гористый, а правый — пологие увалы, поросшие редкой осиной,
березой, ольхой и лиственницей. Уловить, где именно долина переходит в горы, нельзя. Выше по реке картина меняется и горы принимают резко выраженный характер.
Кроме немногих ракит, всегда готовых к услугам, да двух-трех тощих
берез, деревца на версту кругом не увидишь; изба лепится к избе, крыши закиданы гнилой соломой…
Перед нами раскинулось версты на
три скудное дерновое поле, изрезанное оврагами, ограниченное гребнем леса, линией
берез казанского тракта.
Передо мной белеют на зеленом фоне «
три сестры» —
три стройные, еще не старые, выросшие из одного корня
березы, которые я, в память Антоши Чехонте, назвал так
три года назад.
Благополучно вернувшийся Васька Соловей играл под
березой с Митрофаном и Егоркой в
три листика. Карты были старые, распухшие, меченые и насквозь известные всем игрокам, — поэтому каждый из игроков накрывал сдачу ладонью, а потом приближал к самому носу и, раздернув немного, по глазку догадывался о значении карты и вдумывался.
После освящения, отслужив панихиду над могилами отца и детей своих, Артамоновы подождали, когда народ разошёлся с кладбища, и, деликатно не заметив, что Ульяна Баймакова осталась в семейной ограде на скамье под
берёзами, пошли не спеша домой; торопиться было некуда, торжественный обед для духовенства, знакомых и служащих с рабочими назначен в
три часа.
Я, вдыхая апрельский дух, приносимый с черных полей, слушал вороний грохот с верхушек
берез, щурился от первого солнца, шел через двор добриваться. Это было около
трех часов дня. А добрился я в девять вечера. Никогда, сколько я заметил, такие неожиданности в Мурьеве, вроде родов в кустах, не приходят в одиночку. Лишь только я взялся за скобку двери на своем крыльце, как лошадиная морда показалась в воротах, телегу, облепленную грязью, сильно тряхнуло. Правила баба и тонким голосом кричала...
Весною, летом и осенью заречные жили сбором щавеля, земляники, охотой и ловлею птиц, делали веники, потом собирали грибы, бруснику, калину и клюкву — всё это скупало у них городское мещанство. Человека
три — в их числе Сима Девушкин — делали птичьи клетки и садки, семейство Пушкаревых занималось плетением неводов, Стрельцовы работали из корневища
березы шкатулки и укладки с мудреными секретами. Семеро слобожан работало на войлочном заводе Сухобаева, девять человек валяло сапоги.
Был чудный майский вечер, лист только что раз лопушился на
березах, осинах, вязах, черемухах и дубах. Черемуховые кусты за вязом были в полном цвету и еще не осыпались. Соловьи, один совсем близко и другие два или
три внизу в кустах у реки, щелкали и заливались. С реки слышалось далеко пенье возвращавшихся, верно с работы, рабочих; солнце зашло за лес и брызгало разбившимися лучами сквозь зелень. Вся сторона эта была светлозеленая, другая, с вязом, была темная. Жуки летали и хлопались и падали.
На Миллионной вошли в ворота большого — не сказать двора, не сказать сада. Среди высоких сосен и
берез были разбросаны домики в три-четыре окна. Юрка, бледный, шел уверенною дорогою к почерневшему домику с ржавой крышей.